Поправки в Трудовой кодекс, предложенные недавно Российским Союзом Промышленников и Предпринимателей (РСПП), снова вызвали дискуссию.

И сторонники, и противники инициатив РСПП исходят из предположения об априорном противоречии интересов экономической эффективности и социальной справедливости. Де, если защитить наемного работника от эксплуатации, потери эффективности неизбежны. Противники инициатив РСПП считают необходимым жертвовать экономикой во имя человека, сторонники поправок ратуют за жертвы во имя эффективности. Но большинство участников дискуссии уверены, что ужесточение эксплуатации и освобождение работодателя от правовых пут способствуют наилучшему достижению коммерческих целей, а значит, являются благом для экономики. Поэтому дискуссия ведется в координатах «хорошо-плохо», «справедливо-несправедливо». Получается дилемма: или эффективная экономика, или счастливые люди. А такой дилеммы нет.

Коммерческие интересы предпринимателей не равны интересам производства, экономики, и, тем более, общества в целом. Более того, они часто противоположны. Избалованные возможностью увеличивать прибыль за счет ужесточения эксплуатации предприниматели не будут иметь стимулов к техническому перевооружению производства. Фабричное законодательство в Англии 19 века внедрялось под дружные панические предсказания «экспертов» о скором крахе бизнеса под тяжестью социальных расходов. Однако внедренная силой модель относительно дорого труда не только не ослабила, но укрепила английскую экономику, стимулировав тотальное техническое перевооружение производства. Необходимость постоянного технического обновления производства создает устойчивый запрос на технологии, становится базой для развития науки и опосредованно – образования, культуры, всего общества.

Модель социально незащищенного труда не выгодна экономически по ряду причин. Во-первых, это удар по совокупному спросу, а, следовательно, по экономике в целом. Во-вторых, массовая и постоянная недооценка труда так искажает трудовую мотивацию, что работник и свою небольшую зарплату не отрабатывает. Еще в начале 19 века были исследования, доказавшие, что чрезмерное удлинение рабочего дня ведет к снижению производительности: работник начинает экономить усилия с запасом, работает с меньшей интенсивностью, в результате чего часовая, да и дневная выработка падает. В-третьих, модель дешевого труда, распространяясь в экономике, снижает статус труда и профессионализма, а это уже угроза трудовому потенциалу, его воспроизводству. Потому что страдает самый главный мотив трудовой деятельности – мотив заинтересованности в результатах своего труда.

Можно вспомнить Хоторнские эксперименты Элтона Мейо 1927-1932 годов, в ходе которых было доказано, как много значат для производительности труда социальные факторы, в частности, трудовая заинтересованность работников и ответственность работников, внимание к ним со стороны руководства. Заинтересованность в деле является ведущим фактором производительности и эффективности труда, причем заинтересованность как работников, так и работодателей. И именно ее необходимо стимулировать и поощрять, а при постоянном ограничении трудовых прав, при усилении зависимости работника от субъективной воли нанимателя такое стимулирование невозможно.

Нет противоречия между интересами работников и интересами экономики. Есть противоречие между интересами экономического развития и коммерческой выгоды, между стратегическими интересами общества и краткосрочными интересами частных лиц.