Профоюз работников "скорой": сама система экстренной помощи требует перестройки

Мы публикуем сегодня интервью с председателем первичной профсоюзной организации "московской скорой" Александром Степановым.

Альтернативному профсоюзу дали название «Фельдшер.Ру» - по имени сайта, на базе которого он и возник. Интернет оказался эффективным средством самоорганизации. В ситуации, когда активных и готовых к отстаиванию прав работников не так много, "мировая паутина" стала подходящим способом найти друг друга.

Расскажите, пожалуйста, как возник профсоюз?

Сначала появился сайт. А два года назад те, кто общался на сайте feldsher.ru, обсуждал проблемы работников скорой помощи, плюс разные друзья, с кем мы вместе в походы ходили, общались регулярно, решили создать профсоюз. Профсоюз у нас в общем-то всегда был (имеется в виду первичная организация официозного Профсоюза медицинских работников – прим.ред.), но он абсолютно лоялен руководству, путевки распределяет и все. Человек, когда устраивается на работу, пишет заявление в этот профсоюз, у него бухгалтерия вычитает взносы из зарплаты, и больше мы его не видим.

А чем ваш профсоюз отличается от того, что всегда был?

Мы защищаем права работников скорой помощи. Есть куча проблем, например, нам положены за сутки два обеда по 20 минут. Но нас ставят на такое количество вызовов, что мы либо вообще не успеваем обедать, либо обед переносится совсем на другое время, на конец дежурства. Работа оценивается по степени лояльности администрации, а не по ее качеству. Инициативные, строптивые работники получают выговора, так им дают понять, что лучше не высовываться.

Все руководство такое?

Есть несколько заведующих подстанций, которые борются за свой коллектив, они хорошо знают законодательство, но таких всего пять из примерно 55 подстанций. И одного из таких – Петухова – недавно уволили. А главный наш «оппонент» это главный врач Станции скорой помощи Николай Филиппович Плавунов. Он делает все возможное, чтобы нашего профсоюза не было.

А почему так получается, что вам даже пообедать некогда?

Качество работы диспетчера оценивается по скорости передачи вызовов. Поэтому, не особенно вникая, он передает его ближайшей свободной бригаде. Кроме того, сейчас установка такая, что нас посылают почти на все поступающие вызовы, и много поездок делаем совершенно вхолостую. У человека могут быть симптомы, с которыми он вполне может обратиться в поликлинику, а он звонит в скорую и диспетчер направляет бригаду. Или старенькой бабушке поговорить не с кем. А кто-то не хочет в очереди в поликлинику сидеть, чтобы, например, кардиограмму сделать. И вызывает нас по сообщению, что плохо с сердцем. Мы на месте делаем кардиограмму, человек доволен. А не послать бригаду диспетчер боится: если случай окажется серьезный, и человек умрет, это будет на его ответственности. Раньше была отдельная «неотложка» - несколько обычных легковых машин, на которых ездили обычные терапевты по таким не очень серьезным случаям. Сейчас на скорую возложена и терапевтическая помощь и экстренная. Вызовов столько, что штат врачей и фельдшеров можно расширять и расширять.

Пытались вы обсуждать коллективный договор с руководством?

Пытались. У нас кроме официального профсоюза был еще Единый представительный орган – ЕПО, куда входили и представители профсоюза, и наши активисты, и представители Комиссии по трудовым спорам. Это образование возникло в начале 1990-х, когда платили 20 рублей и нужно было как-то решать проблему. Но в апреле 2006 года, когда мы попытались вместе с ЕПО поднять какие-то острые вопросы, его упразднили. Выбрали удобный момент, провели конференцию и упразднили. ЕПО сейчас судится с нашим главным врачом. От feldsher.ru мы направляли главврачу письма с предложениями по изменению колдоговора, два раза записывались на прием, но письма остались без ответа, и встретиться он с нами так и не смог.

В чем больше всего нарушаются права работников?

Режим работы, выговоры по надуманным предлогам, замалчивание случаев нападения на работников скорой (руководство против подачи заявлений в милицию, считает, что лучше не афишировать), работники не могут участвовать в жизни станции – их мнение никого не интересует. Кстати, совсем недавно я написал об этом в Минздрав, и главврач выпустил приказ о сборе предложений о работе скорой среди работников. Но об этом приказе знали, может, процентов 20 сотрудников, прием предложений продолжался чуть больше месяца. Так вряд ли много было написано.

Что вам удалось сделать за время существования профсоюза?

Мы добились оплаты времени диспансеризации, которую обязаны проходить все работники раз в год. Она занимает от одного до трех рабочих дней – очереди в поликлинике большие. В какой-то момент главврач нам урезал надбавки за ночную работу и за напряженную работу. Мы написали письма в Минздрав, департамент здравоохранения, и нам их вернули. Удалось добиться возмещения морального и физического ущерба акушерке, которую избили на вызове. Руководство пыталось эту историю замолчать.

Какими методами вы защищаете права работников?

В профсоюзе сейчас около 70 человек, но нужно отметить, что у нас совсем нет денег. Когда мы получили регистрацию, мы пришли в бухгалтерию и попросили отчислять взносы членов нашего профсоюза на наш счет. Бухгалтерия сначала сказала «нет проблем», но потом под разными предлогами стала отказываться это делать. Главврач ей запретил. Они сказали так: когда на каждом заявлении будет подпись главврача, тогда будем перечислять. А собирать наличные это очень трудоемко. Поэтому юриста у нас нет, и мы только можем пользоваться помощью общественных организаций, да и сами пытаемся разобраться. А что касается методов, то мы первым делом публикуем информацию на сайте – руководство этого очень не любит. Мы сотрудничаем с журналистами, чтобы придавать такие случаи огласке. Мы направляем письма от профсоюза главврачу – он никогда на них не отвечает, но меры обычно принимает. Он понимает, что у нас есть возможность через журналистов рассказать о нарушении прав всем. В этом году на Новый год акцию провели – День донора. Собрали сотрудников и бесплатно сдали кровь. К митингам и пикетам пока не переходим, так как наши проблемы очень уж остро пока не стоят.

А какие отношения с руководством у вас на данный момент?

Мне за последнее время объявили четыре выговора, но пока не увольняют - боятся. Руководству давно не нравится моя активность, и вот они нашли к чему прицепиться. Я врач-педиатр и у нас есть такая проблема, что взрослое оборудование не подходит для диагностики и оказания помощи детям. Например, кислородная маска слишком большая, в нее голова ребенка целиком может поместиться. Я начал использовать свое оборудование, которое купил отчасти на свои деньги, отчасти на деньги спонсоров. И вот, в декабре мне объявили выговор за использование постороннего оборудования, не стоящего на балансе. Я попытался передать оборудование на баланс, оно все сертифицированное, но пока оно так и валяется на складе.

И что вы предприняли?

Сейчас в суде находятся два моих иска, в которых я оспариваю правомочность выговоров. Например, в одном случае есть ссылка на внутренний приказ, но я его знать и не мог, и не был обязан. Ответчик – главный врач, но на заседания, скорее всего, будет приходить юрист. Если будет. В последний раз никого от ответчика не было, и заседание перенесли на 11 марта. И так может тянуться очень долго. Через суд пытается восстановиться на работе уволенный заведующий четвертой подстанции Эдуард Петухов, ЕПО судится за свое восстановление. Но у нас, к сожалению, нет юриста, мы консультируемся по телефону, но в суде представлять нас некому.

Из чего проистекает несовершенство в работе системы скорой помощи?

Главврач борется за показатели, поэтому урезает свободное время работников. Показатели сейчас это количество выездов, скорость передачи вызова, скорость прибытия бригады. Качество работы на самом деле оценить очень трудно – сколько людей, столько и ситуаций. Иногда врач, фельдшер делает все правильно, а все равно помочь оказывается нельзя. Негативно сказывается на помощи людям и напряженность работы, отсутствие возможности отдохнуть, раздражение от того, что посылают на множество несущественных вызовов. Довольно много врачей-москвичей с большим опытом ушли работать в другие места, так как люди очень сильно выматываются. На скорой около ¾ – иногородние, для которых наша зарплата (35-40 тысяч рублей) очень хорошая, и они готовы за нее терпеть все, боятся спорить с администрацией, боятся увольнения.

А если бы Вы сейчас оказались на месте главного врача, как бы вы перестроили работу скорой?

Чтобы что-то предлагать, у меня нет достаточно данных, статистики. Но как минимум, я бы предложил отделить терапию от экстренного оказания помощи. Нужно перестроить работу поликлиник, чтобы пациентов с несрочными вызовами принимали там. Или чтобы в поликлинике была своя «неотложка» - терапевт на обычном автомобиле. Диспетчера должны повнимательнее разбираться с проблемой звонящего по 03, не посылать реаниматологов на вызов «отечные ноги». Может быть, нужно ввести ответственность за необоснованный вызов. А то сейчас люди считают, что скорая все им «должна», можно ее вызвать, чтобы за кардиограммой в поликлинику не ходить, и не задумываются, какой труд за этим стоит. У нас есть, кстати, консультанты на телефоне, но к ним опять же диспетчера редко переадресовывают. Для подстраховки чаще всего посылают бригаду.

Достаточно ли сейчас врачей и фельдшеров на скорой?

По нормам одна машина должна быть на 10 тысяч человек. И это из расчета выездов только на экстренные вызовы. В Москве работает 800 машин, значит, на 8 миллионов жителей. Конечно, население выросло, в городе живет миллионов 13. За последние несколько лет построили примерно пять подстанций, но этого явно недостаточно. Поэтому и такая нагрузка на каждого врача.

Что принесла вам реформа здравоохранения?

Лучше стала материальная база – появилось новое оборудование, выросла зарплата, но качество лечения не улучшилось – из-за перечисленных выше проблем. Есть проблемы с качеством оборудования: машины собраны кое-как, нет аппаратуры для детей от года до 12 лет – когда они уже не груднички, но и не взрослые еще. Не продуман набор оборудования – сейчас наш чемоданчик весит около 20 кг, занимает много места. Поставляющиеся дефибрилляторы надо подзаряжать каждые три дня, а есть такие же примерно по цене, у которых аккумулятор рассчитан на пять лет. Никто особенно не интересуется, как работается с этим оборудованием, никто не советуется с нами, поэтому и приходится работать, на чем есть.

Какие последние события в профоюзе?

Вот на прошлой неделе вступили в СОЦПРОФ (общероссийское объединение профсоюзов – прим.ред.). Надеемся на их помощь, опыт, поддержку.

Спасибо! Успехов вам в вашем важном и полезном труде.
  ИА «ИКД» http://ikd.ru/node/5300