"Самое интересное будет, когда кончатся эти шесть зарплат у мужиков

В ближайшие месяцы Россию может накрыть волна социальных протестов. Зона риска — моногорода, в которых живет почти 11% населения. Олеся Герасименко отправилась в один из самых депрессивных — карельские Надвоицы, чтобы разобраться, почему люди не хотят уезжать из вымирающего города, даже если им предлагают деньги и помощь.

Поезд Москва—Мурманск останавливается на берегу Воицкого озера поздним вечером. Перрона на станции Надвоицы нет: просто где-то посередине Карелии из вагона спрыгиваешь в сугроб. Вокзала тоже нет — здание заколотили еще осенью, и купить билет, чтобы уехать из Надвоиц куда-нибудь еще, негде. До постройки железной дороги единственным ближайшим путем здесь был Сумской тракт — дорога богомольцев на Соловки. Сейчас до ближайших населенных пунктов — 20 км до Сегежи и 300 км до Петрозаводска — ездят в основном на машинах по федеральной трассе M-18.

Сбоку от поселка заброшенный психоневрологический интернат. Вокруг поселка четыре исправительные колонии, в одной из которых до недавнего времени сидел Михаил Ходорковский. В пяти километрах — водопад Воицкий Падун и десятый шлюз Беломорско-Балтийского канала. За вокзалом над озером, на главной площади — Ленина,— стоит памятник Ленину. Единственной гостинице в Надвоицах отведена половина этажа в жилом доме на этой площади. Обычно комнаты в ней заняты женами заключенных в ожидании свидания. В соседнем подъезде находится администрация поселка и живет потомственный металлург Николай Грачев. Он директор Надвоицкого алюминиевого завода (НАЗ), единственного предприятия в округе, кормильца моногорода, на котором когда-то работали 3,5 тыс. из 8 тыс. жителей Надвоиц. В прошлом году на заводе числилось 780 человек, а теперь только 584. Из 400 рабочих-электролизников осталось только 54, а из 98 электролизеров остановлен 51. Если до лета ситуация не изменится, завод могут закрыть.

Будучи директором еще одного предприятия в Волхове, Грачев живет на два города и бывает в Надвоицах наездами. Компания "Русал" миллиардера Олега Дерипаски назначила его управлять НАЗом в 2013 году после финансового кризиса, когда актив стал нерентабельным. При цене на Лондонской бирже металлов чуть выше $1700 за тонну алюминия и себестоимости почти $5000 продолжать производство бессмысленно

"Дерипаску можно понять, он бизнесмен. Когда моя корова перестанет давать молоко, но посмотрит на меня грустными глазами и скажет: "Не убивай меня, я хорошая",— ее все равно придется убить. Мы сейчас такая корова без молока",— говорят рабочие НАЗа. Пара лет у них ушла на осознание своего положения, а в 2013 году Грачев предложил им разработанный "Русалом" план. По сравнению с кризисной ситуацией образца 2009 года в моногороде Пикалево, где рабочие Пикалевского производственного комплекса, принадлежащего тому же Дерипаске, из-за остановки производства и невыплаты зарплат перекрыли федеральную трассу, социальная программа "Русала" для НАЗа выглядела довольно щедро. Рабочим предложили переехать на другие предприятия компании, в частности на Богучанский алюминиевый завод в Красноярском крае, с оплатой дороги всей семье, двухнедельным проживанием в гостинице, предоставлением жилья на новом месте, 15 тыс. рублей подъемных и устройством детей в садик. Правда, завод до сих пор не запущен. По словам Грачева, есть вакансии и на других предприятиях холдинговой группы "Базовый элемент". Второй вариант — уволиться по соглашению сторон и получить шесть зарплат в качестве выходного пособия. И переехавшим, и уволившимся, и вышедшим на пенсию "Русал" пообещал оплатить все потребительские кредиты до 100 тыс. рублей. От НАЗа поступило и третье предложение: сохранить работу, переучиться на демонтажников и на сдельной оплате начать разбирать завод.

В Богучаны не поехал ни один человек. Несколько устроились на комбинат в Кандалакшу. Одна сотрудница отправилась в Ачинск, взяв 100 тыс. подъемных. Всего из Надвоиц по этой программе уехало меньше десяти человек. 30 человек согласились на демонтаж: взяли отбойные молотки и пошли ломать завод, который строили их деды. Большинство же забрали шесть зарплат и ушли с НАЗа по домам. И запили. В Надвоицах это называется "садиться на стакан". К Новому году деньги стали заканчиваться, люди заволновались. Оставшиеся работать на заводе знают, что сырья куплено до лета, а что будет дальше — неизвестно.

"Выяснилось, что большинство не хотят ни переучиваться на демонтажников, ни уезжать. Альтруистов и трудоголиков я в жизни не встречал, но работать-то надо. Я их спрашиваю: "На что вы рассчитываете?" Молчат. На что надеются, не знаю",— кипятится Грачев. Мы встречаемся с ним в музее НАЗа. "Как правило, все уходят в небытие с шестью-семью зарплатами. Все втупую отказались делать что-то другое, потому что велик соблазн этих зарплат. Ушли и думают, что потом их государство как-то устроит. Я им говорю: "Вы понимаете, что деньги очень быстро закончатся? Ведь у вас у всех есть жены, которые рождены, чтобы тратить эти деньги!" Но они не слушали. Они думают, что устроят новое Пикалево. Но здесь другая ситуация: есть предложения о работе".

"Вам Грачев о нас наговорил всякого, наверное. Что мы лодыри и работать не хотим. Но это не так все",— встречают меня уволившиеся с НАЗа рабочие. Начинают объяснять: "Нам год рассказывали про какое-то перепрофилирование завода, ничего не сделали. Еще предлагали переобучиваться. В кого? Во что? Мы ничего не поняли. Сейчас уже яснее — на демонтажников". Но многие уже тогда взяли шесть зарплат и ушли. "Четко, какая зарплата будет после переобучения, никто не знал. Людей пугала неопределенность. Все расплывчато. Грачев говорил: "Идите переобучайтесь, в зарплате не потеряете", но в то же время говорили о какой-то сдельной оплате. Мы не верили". Потом предлагали "эти Богучаны", но жить "в лесу, в тайге с детьми в бараках после благоустроенных квартир никто не захотел". "А у вас,— говорю,— не лес?" — "Здесь другой..."

Кто точно съездил разведать ситуацию на Богучанском заводе, рабочие не знают, но вроде кто-то точно съездил и сказал: бараки, тайга. Жилье опять же без возможности выкупа. Куда точно ехать, не знали. О предложенных условиях, записанных в соглашении с профсоюзом, никто толком не слышал. Зато постоянно звучат фразы о том, что "люди семьями приросли, корнями здесь держатся", "детям перемена климата вредна", "куда я поеду, если я здесь всю жизнь прожила", "рискнуть, бросить все и куда-то мчать — это просто смешно". "Меня здесь все знают, я всех знаю. Хожу по вечерам не оглядываясь. Не хочу никуда уезжать",— объясняет бывший работник НАЗа Константин Цык. Единственный железный аргумент против переезда в Богучаны — что завод до сих пор не запущен — приводит мне 33-летний Денис Вилков, один из немногих активных жителей Надвоиц, не уволившийся с НАЗа электролизник. "Я сам даже заявку подавал на переезд, хотел посмотреть новое производство. С жильем тоже можно решить — за полтора миллиона построить каркасный дом, землю взять в аренду. Но ехать пока некуда".

Некоторые рабочие сейчас перебиваются вахтовым методом. Уезжают в Петрозаводск, Санкт-Петербург, Мурманск и даже в Таджикистан, "живут в бытовках по семь человек и едят доширак". Жалуются на "трудовых мигрантов" на севере: "Даже в Петрозаводске много таджиков, узбеков — занимают рабочие места. Парней из строительного с руками не берут, на зарплату одного такого можно взять двух узбеков".

"В Китае, чтобы спасти свою промышленность, построили склады и складывают туда алюминий. Понимаю, что с точки зрения политики это неправильно, рынок только насыщаться будет, но спасать-то надо людей. У нас легче дать пинка под жопу и обвинить в том, что мы не хотим работать,— рассуждает Вилков.— А Надвоицы раньше цвели и пахли. У нас на сцене выступали все звезды российской эстрады, Кобзон, кого только не было. Мы жили как у Христа за пазухой. Ни о чем не заботились, покупали квартиры, машины, ездили в отпуска за границу, люди работали и думали о будущем. Я три года назад развелся, начал все с чистого листа, купил квартиру и "Жигули", понятное дело, в кредит за миллион рублей. Мне сейчас еще два года платить за квартиру и год за машину".

Непосредственно к владельцу завода претензий у рабочих мало. "Хрен с ним, с Дерипаской! Ну не надо нам этого алюминия,— продолжает Вилков.— Но ответственность за социум лежит непосредственно на государстве. Это право нам гарантировано Конституцией. Государство обязано заботиться о человеке и гражданине. Мы его часть, не важно, в Надвоицах мы живем, Мухосранске или Москве, мы можем на это рассчитывать. А они нам говорят: мы не можем ничего сделать. Пинком вас тогда под зад и привести тех, кто сделать сможет. Вы спрашиваете, не пережитки ли это Советского Союза, мы ведь теперь строим капитализм? Отлично. Но, если завтра начнется война, государство позовет нас заступиться. За что? За ваши особняки и яхты, за ваши дворцы и жирных детей, которые ходят по золотым тротуарам? За что я, обычный мужчина, должен вас защищать? Раз у нас капитализм, вот моя квартира, я встану на балконе с автоматом и буду ее отстаивать, все".

От Вилкова мы едем в гости к недавно уволившемуся рабочему, анодчику пятого разряда Василию Дыбову. В небольшой двухкомнатной квартире готовит жена, играют двое детей, кричит кошка, по телевизору идут мультики, с полки сверкает игрушечный стробоскоп и мигает елочная гирлянда. Рядом с Дыбовым сидит друг — молчаливый надзиратель колонии N1. Дыбов рассказывает: "У меня была зарплата 28 тыс. рублей. Жена работала в паспортном столе, получала 5 тыс., а сейчас в декретном отпуске. У нас были планы. Я купил автомобиль и гараж в кредит. Брал с той целью, что отдам государству". Василий делает привычную для многих россиян оговорку: "государство" вместо "банка". В октябре цех закрыли, на заводе ему предложили работу грузчиком с оплатой 8 тыс. рублей: "Директор говорил, что это только оклад, что на сдельной работе получится больше, но я ему не верю. Я взял заработок за шесть месяцев и ушел. Машину и гараж пришлось продать. В Надвоицах никаких вакансий нет. Я не слышал, чтобы кому-то предлагали переезжать. Слышал разговоры о Красноярске, но, сами понимаете, семья, дети, далеко. За эти два месяца успел дважды съездить в Петрозаводск, ничего не нашел. Только за 14 тыс. подработку грузчиком. В Питере за 25 тыс. можно найти, но там жилье дороже. Выход у нас один — жить здесь".

"Когда такие уволенные с женами и семьями начнут объединяться, тогда Навальный покажется шуткой,— вмешивается Вилков.— Я уже говорил на пикетах, все самое интересное будет здесь, когда кончатся эти шесть зарплат у мужиков". Идти работать в Надвоицах действительно некуда. "Только колонии кругом. Что нам, туда садиться теперь самим, что ли?" — шутят местные. Из слов угрюмого приятеля Дыбова выясняется, что ФСИН своих сотрудников тоже сокращает, уже уволили человек 40. "Хотя, казалось бы, предприятие государственное,— недоумевают рабочие НАЗа. — Всю жизнь будет чем заняться, а сейчас, с такой жизнью, еще больше работы! И то там сокращают!" Но даже активные Вилков с Цыком соглашаются, что многие их коллеги "остались на месте и ждут милостей от природы, то есть от Путина". "Люди все равно надеются на лучшее. Как бы плохо ни было. Ждут, что кто-то прилетит и что-то сделает".

В ноябре 2013 года эти ожидания почти сбылись: в Надвоицы приехали представители рабочей группы по проблемам моногородов при правительстве во главе с зампредом Внешэкономбанка Ириной Макиевой и бывшим министром внутренних дел Рашидом Нургалиевым. Нынешний заместитель секретаря Совета безопасности России сам родом из Надвоиц, здесь он начинал службу, здесь до сих пор живет его теща: заведует музеем НАЗа. Чиновники встретились с главой поселка Мариной Гусевой и попросили ее собрать всех предпринимателей Надвоиц для разговора. Когда комиссия пришла заседать, зал был пуст. "Меня поразил народ. Не было никого из представителей бизнеса Надвоиц, даже торгового. Глава администрации Надвоиц сказала, что не смогла собрать людей,— описывает эту встречу один из бизнесменов соседнего города Сегежи.— Ну а производственного частного бизнеса в Надвоицах — ноль. Видно было, что Макиеву это озадачило, так и вертелось у нее на языке что-то типа: "Что, совсем ничего, ни одной паршивой лесопилки?" Увы и ах — ничего. Я полагаю, что люди уже просто не верят во все эти программы, обещания и прочее. Все уже давно решили, что спасаться каждый будет поодиночке и как может".

Заседание зашло в тупик, и Нургалиев со словами "Я тут всех знаю" повел Макиеву на улицу — искать предпринимателей. Ходить по Надвоицам сложно: в оттепель лед перемешивается с водой, улицы не чистят, а фонари горят через раз и только на главных улицах. Бюджет поселка в этот раз сократили до 24 млн рублей, еще 400 тыс. растратила теплоснабжающая компания, так и не отремонтировав котельную. Денег на городское освещение в 2014 году уже нет. При этом 70% существующего бюджета — это налоги НАЗа, выплата которых в этом году может остановиться вместе с производством.

Из бизнеса в поселке Макиева с Нургалиевым нашли продуктовые магазины федеральной сети "Магнит" и таксистов. В Надвоицах аж четыре службы такси, все частные, налогов не платят. Местные шутят: "Скоро таксисты будут возить таксистов". Один водитель гордо называет себя индивидуальным предпринимателем: ездит "бомбить" в Петербург, а когда зарабатывает 70 тыс., возвращается в Надвоицы, пропивает и едет обратно. Есть еще автомастерская, владелец которой купил трактор и за деньги чистит дворы и улицы, которыми коммунальщики не занимаются.

Еще чиновники увидели много заброшенных домов. Почтовые ящики щетинятся невскрытыми квитанциями об оплате и письмами от судебных приставов. Жилье дешевеет в Надвоицах с каждым днем: пару лет назад двухкомнатная квартира стоила 2 млн рублей, а в 2013-м такую же в хорошем кирпичном доме, с высокими потолками, новыми окнами, батареями и сантехникой оценивали в 200 тыс. В Петрозаводске равноценная стоит 2,5 млн, а в Петербурге этого не хватит даже на первый взнос за ипотеку.

В Надвоицах до сих пор обсуждают, как "Нургалиев с правительством по улицам ходил". Надеются: "Раз Рашид приезжал, значит, что-то будет". Рашид Нургалиев обсуждать с "Властью" ситуацию в Надвоицах отказался, переадресовав все вопросы в рабочую группу при правительстве.

Вообще, о Москве здесь ходит много былин и легенд. Любят рассказывать о совещании в Кремле: "Вон было в Москве совещание, подняли наш вопрос. Все министры энергетики и промышленности сказали: "А зачем нам такой НАЗ? У нас десять штук таких заводов еще, что, мы всем теперь будем помогать? Ну и что, что там 8 тыс. человек? Рассосутся". Одна, как ее, Набиуллина вступилась: "Как вы можете так говорить? Вы должны помочь моногороду"". Пересказывают слухи о том, что из "Русала" поступил приказ: снять видео о том, что Надвоицкий алюминиевый завод устарел и спасти его невозможно. О приезде Дерипаски этой осенью вспоминают угрюмо: "Был, был господин. По поселку прошел молча. Ни о чем не говорил. Только когда сел в автобус, сказал водителю "Поехали". Ну его можно понять: какие-то Надвоицы в какой-то Карелии. Народ волнуется, из вежливости надо съездить. Но надо ли оно ему все это вообще?" В графике Олега Дерипаски времени для общения с "Властью" не нашлось. "Предприятие по-прежнему генерит убытки, хотя решения по его закрытию на сегодняшний день нет,— говорит представитель "Русала".— Ранее компания рассматривала возможность модернизации промплощадки НАЗа с целью организации фольгопрокатного производства. Но такое решение обсуждалось в ситуации, когда цена на алюминий была выше $2000 за тонну. Сейчас цена снизилась до $1730, что делает невозможной реализацию планов по модернизации. Не решен вопрос и с ценами на электроэнергию". По словам русаловцев, главная причина убыточности завода — именно высокие цены на электроэнергию. С 2007 года цена за киловатт для НАЗа выросла почти в три раза. В СССР завод и Ондская ГЭС строились как единый объект, сейчас НАЗ принадлежит "Русалу", а ГЭС — "Газпрому". Дерипаска хотел выкупить электростанцию, но энергетики попросили за нее $100 млн, а за шестикилометровый отрезок проводов от станции до завода — еще $80 млн. Такую же новую ЛЭП можно построить за 200 млн рублей, снижать цену энергетики не захотели, и Дерипаска отказался от покупки. "Что с этим делать? По идее это момент, когда властные структуры должны проявить себя и вмешаться,— говорят рабочие завода.— Но правительство только говорит, что надо бы снизить тарифы, но сделать этого не могут: в 2011 году сами от регулирования цен отказались, потому что это, видите ли, невыгодно".

У рабочих есть свои идеи по спасению Надвоиц — правда, пока сугубо теоретические. Вилков, например, увлечен проектом по разработке торфа в 10 км от Надвоиц. "До участка есть дорога, разрабатывать можно 70 лет. Начинаем добывать торф, делаем из него от женских прокладок до строительных утеплителей, переводим все отопление поселка на модульные котельные, начинаем производить из отходов переработки Сегежского ЦБК белые пеллеты и продавать их за границу, там такой выхлоп! У нас уже расписано по годам, как это будет, до 2018 года. Появится 300-500 рабочих мест, дальше можно развиваться, выпускать торфяные коврики с травкой, которые будут стелить вдоль наших дорог. Еще можно заняться переработкой коровьих лепешек, биотопливом, такой проект уже реализован у нас за Полярным кругом, я к ним поеду разузнать все". У Цыка идея по сбору и переработке дикороса — ягод, грибов, трав. "В течение десяти лет это может быть производство с тысячей человек и хорошим оборотом, люди с узкими специальностями не нужны. Есть федеральная трасса, железная дорога и порт — перевозка возможна. Есть бумажный комбинат в Сегеже, где можно делать упаковку". Директор завода Грачев упоминает, что на НАЗе есть два непрофильных бизнеса, которые он готов продать: заводской профилакторий, который стоит 1,5 млн рублей, но слишком далеко от Петрозаводска находится, и кабельное заводское телевидение, где работают четыре человека.

Но ни у кого из авторов идей нет денег даже на проектно-сметную документацию. Знакомых инвесторов у них тоже нет. Зато есть много смутных опасений перед будущим. "А вот начнешь бизнес, раскрутишься — и тут ба-бах, судьба Ходорковского. Или принесу я инвесторам проект, все расскажу, они мне кивнут, а завтра рядом со мной построят такой же. Нет четких гарантий, стабильности",— вздыхает Цык. "Вообще, они специально говорят, что им никто ничего не предлагает,— говорит Вилков.— Мы готовы делать, у нас есть силы, но нет денег. Дайте нам возможность взять нормальный кредит. В Европе под развитие бизнеса берут с 4%, у нас — 30%. Как я могу развиваться? Я не первый день пытаюсь протолкнуть этот проект по торфу замгендиру корпорации "Развитие Республики Карелия". Губернатор Александр Худилайнен кричит: зацепимся за любой проект, только принесите хоть что-нибудь. Макиева тоже. А на деле ничего не происходит, все только болтают. Я готов дискутировать с любым представителем власти и заткнуть ему рот, потому что все, что они говорят,— вранье. Они работают по 27 часов в сутки и 31 февраля, но зачем такая работа без результатов?"

Глава рабочей группы по моногородам Ирина Макиева говорит, что работа с проектами малого и среднего бизнеса — это прежде всего зона ответственности местных властей. "Проблемы, с которыми наша группа часто сталкивается в моногородах,— низкая предпринимательская активность и недостаточный уровень коммуникации между всеми участниками процесса. Надвоицы тут не исключение. Мы готовы работать с любым моногородом, если есть инициатива от региона или муниципалитета",— говорит она.

"Им ничего не стоит взяться за ружье и нож, особенно если волна уже пойдет" Год назад на одном из совещаний министр экономического развития Карелии Валентин Чмиль вышел из себя. Как передали местные газеты, он сказал, что "готов заняться проституцией, чем угодно, лишь бы наполнять бюджет республики". "Как министр экономики могу сказать: ну не интересна Карелия сегодня никому. Она всегда была дотируемым социалистическим анклавом. Экономически это невыгоднейшая территория,— заявил он.— Кроме природных ресурсов, ничего привлекательного здесь нет. Ни один нормальный инвестор на нормальных условиях сюда не пойдет. Это республика-промежуток. У нас нет трудовых ресурсов, электроэнергетики, газа, дорог. У нас ничего нет. Зачем сюда идти? Так зачем глава ездит в Москву каждую неделю? Мы ездим и целуем в одно место кого угодно и как угодно: только приходите и создавайте рабочие места!" Местные жители на министра обиделись, но с оценкой работы губернатора согласны: "Худилайнен трясет Кремль, старается помочь, а завод-то все равно разбирают". Глава Надвоиц Гусева жалуется, что люди уже отчаялись, даже на праздники не ходят: "Раньше на День металлурга приходила такая толпа народу, а сейчас никого. Новый год сейчас устраиваем, но я уверена, что придет кучка пьяных вокруг елки походить". На Новый год в 2014 году в поселке впервые не было фейерверка: завод не дал денег. "Если народ дойдет до последней капли и пойдет перекрывать дорогу, это уже будет нонсенс,— говорит она.— У нас еще контингент здесь уголовный есть, которые только вышли, терять им нечего. Им ничего не стоит взяться за ружье и нож, особенно если волна уже пойдет. И начнется у нас уже, как его, Египет".

В исследовании холдинга Дерипаски "Базовый элемент", которое посвящено проблеме моногородов, Надвоицы характеризуются как "депрессивный моногород". Эксперты компании считают, что администрация "не проявляет активности в решении проблем поселка", и прогнозируют "кризисное обострение социальной напряженности" даже в случае реализации более или менее позитивных сценариев — запуска производства фольги на заводе или административного сжатия города. "Мы не оставляем людей на произвол судьбы, а предлагаем им совместные действия по выходу из сложившейся ситуации,— говорят в "Русале".— А протесты на улицах не сделают завод рентабельным — они не приведут ни к росту стоимости алюминия на бирже, ни к изменению цены на электроэнергию".

Электролизник Вилков в ноябре, после сообщений о дальнейшей заморозке завода, уже собирал несколько пикетов в Надвоицах. После них ему позвонили из местной ФСБ и назначили встречу в поселке у Братской могилы. Сказали, что давно наблюдают, спрашивали, не собирается ли он вести людей на преступление, например перекрывать железную дорогу или федеральную трассу. "Я им сказал: мы будем делать все законными методами, это суть идеи. Но вообще, вот мне есть что терять. А у многих пенсионеров есть дети, и они видят, как их дети мучаются. Им терять нечего, будете вы их сажать или еще что делать. В тюрьме сейчас кормят лучше, чем в столовой. Если они встанут и перекроют рельсы, что вы им скажете? Многие люди идут на незаконные методы решения проблем, потому что не ориентируются в законных".

26 января Вилков собирает большой митинг в Петрозаводске под лозунгом "Жители Карелии против убийства промышленности и моногородов". Наблюдать за митингом из Москвы приедут и представители рабочей группы по моногородам. "В республике закрываются десятки предприятий, начиная от птицефабрики и заканчивая заводами. Все производство исчезло. Здорово, когда есть маркетологи, чиновники и менеджеры, но нужно еще на работе из чего-то делать что-то",— говорит он. Дальше будет только хуже, уверен Вилков: "Уже даже по федеральным каналам говорят, какие нас ждут в 2014-м бюджетные сокращения. И таких, как Надвоицы, будет очень много".

К митингу присоединяются все карельские районы: Пряжа, Сегежа, Костомукша, Суоярвский район. "Мы смотрим на вас, москвичей, у вас есть все возможности для жизни, а мы что, не граждане? Можем, конечно, к вам всей страной приехать, но мы вам там нужны? — возмущается Вилков.— Нам по телевизору показывают "Модные приговоры" и этих макаревичей, которые на дорогущих кухнях готовят всякие круассаны, а у меня друг не знает, сможет он через месяц детям черного хлеба купить. Поэтому у нас здесь сейчас зреет реальная сила. Мы обычные рабочие пацаны. Соберемся в кулак, если надо будет дать государству под жопу, дадим ему под жопу — законными методами". Его коллеги согласны: "Мы хотим, чтобы модернизировали завод, достроили очистные сооружения и запустили переработку. Нужны вливания. Чтобы Дерипаска и государство договорились и позаботились о гражданах. Дайте бизнесу гарантии, но обяжите его гарантировать социальную стабильность. Люди пьют, ссорятся с женами. Нам нужна работа. Если надо, приедем к вам в Москву и будем возле Кремля касками стучать. На тот момент, возможно, уже в лаптях".

Олеся Герасименко

http://www.kommersant.ru/doc/2381169